Вот и завершился наш конкурс на лучшую новогоднюю историю! Спасибо всем тем, кто принял участие: было очень интересно читать ваши рассказы, в которых вы делились частичкой себя, своим настроением, мыслями, чувствами.
Памятник
Посвящается Л. Б.
На парк медленно опускались лёгкие сумерки новогоднего вечера. Далеко простирались белоснежные поля, поблёскивала закованная в лёд река, а с небес, надёжно укрытых плотной пеленой облаков, сыпался мелкий снежок. Где-то в городе кипела жизнь, там все суетливо готовились к ночному празднованию, а здесь царила торжественная тишина, которая мягко окутывала установленные в парке памятники известным людям. Впрочем, тишина была неполной: в сугробах носились дети – мальчик и девочка, – которые швыряли друг в друга рассыпающиеся снежки и шумно радовались каждому попаданию. В отдалении по дорожкам неторопливо шагали две молодые женщины. Они всё сильнее отставали, потому что почтительно останавливались у памятников и негромко переговаривались, обмениваясь впечатлениями.
– Лёня, Маринка! Не убегайте далеко! – то и дело окликала детей одна из женщин.
А другая, её сестра, лишь дружелюбно усмехалась:
– Да пускай порезвятся твои орлята. В конце концов, Новый год на носу! Да и когда они ещё тут побывают? Вы же к нам только на неделю.
Лёня, как все маленькие дети, искренне радовался каждой секунде весёлой игры и мог долго носиться на одном только энтузиазме, не обращая внимания на мокрые рукавицы и режущий глаза холодный воздух. А вот Маринка, которая была постарше, осознавала, что жутко устала и запыхалась, поэтому была не прочь вернуться. Она думала так: если Новый год, так надо мчаться домой, готовить угощение, наряжаться... Вот бы поскорее попасть в ту волшебную атмосферу праздника: ёлочка подмигивает разноцветными огоньками, на столе позвякивают расставляемые тарелки и бокалы, что-то бормочет телевизор, который работает всю ночь, даже когда детей уже отправляют спать...
– Чего это они застревают около каждого памятника? – возмутилась Маринка и нетерпеливо оглянулась. – Мы уже совсем далеко, а они вон где! Не догонят же!
Если честно, ей стало даже чуточку страшновато, потому что с такого расстояния она едва-едва могла разглядеть маму и тётю. Может, побежать назад, к ним?
– Смотри, а мне нравится вот этот! – заявил Лёня и тут же оказался у еще одного памятника.
– А кто это? Солдат какой-то? – равнодушно спросила Маринка. Она как девочка не интересовалась такими вещами: это только мальчишки любят играть в войну.
– Ясное дело, солдат! – снисходительно бросил Лёня и со знанием дела объяснил: – Видишь – форма. И звёздочка на груди.
Маринке не хотелось стоять в одиночестве, поэтому она всё-таки подошла поближе.
– А на чём он сидит? – без особого интереса спросила она. – Это скамейка, что ли, такая?
– Да это же крыло, не видишь разве? Самолётное крыло, понятно? – Лёня был очень горд тем, что понимает больше, чем старшая сестра. – Ой, гляди, что у него на коленях лежит! Ему на Новый год кто-то подарил букет цветов! – Он окинул взглядом наполовину заметённый памятник и сочувственно произнёс: – И не холодно ему? Даже куртки нету. А на плечах снег.
– Он же ненастоящий, неживой! – фыркнула Маринка. – Его из бронзы сделали.
Она заявила это с непоколебимой уверенностью, как будто сама изготовила немало памятников. А на самом деле она просто не знала, из чего ещё можно было сделать.
– Ну и что, что из бронзы, – обиделся Лёня, – как будто от этого теплее. Вот я бы сразу замёрз! Я даже сейчас замёрз! Если захотят ставить мне памятник, я скажу: чтоб в куртке и шапке был, а то не разрешу.
– А летом тогда будешь жариться на солнышке! – развеселилась Маринка. – Но всё равно, дурак, кто же тебе памятник поставит? За что?
Брат окончательно надулся и отвернулся. Неожиданно его глаза загорелись, и он возбужденно воскликнул:
– Маринка, смотри!
Она оглянулась и обомлела: прямо к ним направлялся кто-то с белоснежной бородой, в длинной красной шубе, с посохом...
Лёня дёргал сестру за руку и восторженно шептал:
– Это же Дедушка Мороз! Ты тоже узнала? Он совсем как тот, что в садик приходил! Точно он!
А Дед Мороз тем временем приблизился и остановился в нескольких метрах от них. Ух, какой он был высокий!
– Ну здравствуйте, дети, – пророкотал он.
– Здравствуй! – радостно отозвался Лёня. Шапку сползла ему на глаза и очень мешала рассматривать новоприбывшего, поэтому он нетерпеливым движением подтянул её вверх. А Маринка не смогла произнести ни слова, у неё как бы голос отнялся.
– Я хорошо знаю вас двоих, а также знаю, что в этом году вы были послушными и аккуратными, – тожественно говорил Дед Мороз, – поэтому в эту новогоднюю ночь вы, как и прежде, получите от меня подарки. А сейчас у меня есть для вас важное поручение!
Маринке вдруг стало как-то тревожно. Она не поняла, что с ней творится, но тихонечко пробормотала брату на ухо:
– Лёнь, а давай пойдём отсюда...
– Ты что, с ума сошла? – яростно зашептал тот. – Такое раз в жизни бывает!
– Лёнь, я почему-то боюсь. Лучше пошли маму найдём.
– А ещё старшая! Я же не боюсь, хотя маленький.
Нежданный гость как будто не заметил их шушуканья, он продолжал размеренным гулким басом:
– В этом году ко мне пришло так много писем, что, боюсь, мне никак не успеть разложить под ёлками подарки для всех детей. Но если вы согласитесь помочь мне с этим ответственным делом, мы справимся в срок!
– Ух ты, какое задание! – восхитился Лёня. – У меня ничего такого ещё не было!
А Маринка снова обеспокоенно зашептала ему:
– Не верь, Лёнь! По-моему, это ненастоящий Дед Мороз.
– Да у тебя вроде все ненастоящие! – вполголоса огрызнулся брат. – Вот иди и потрогай! Я думаю, он не очень рассердится.
Девочка вдруг поняла, что именно её насторожило. Ёжась под взглядом Деда Мороза, она забормотала Лёне прямо в ухо:
– Послушай, да ведь у него брови чёрные. А борода белая. Разве так может быть?
Когда она произнесла это, ей вдруг стало куда страшнее, чем раньше. Чёрные брови как будто сделали лицо зловещим. Превозмогая себя, она слабенько улыбнулась и сказала так громко, как могла:
– Знаете, а нас сейчас мама ждёт. У нас дома даже ничего не готово к Новому году. Мы должны быстренько вернуться и помочь маме с едой и вообще. А то и на стол нечего поставить!
На этот раз Лёня молчал. Он чуть-чуть подобрался и окидывал гостя пытливым напряжённым взглядом. Права сестра или нет? И ведь в самом деле что-то как будто не так... По спине Лёни пробежал лёгкий озноб.
Но Дед Мороз не кидался на них с грозными криками, не замахивался своим посохом. Он по-прежнему выглядел дружелюбным.
– Неужели вы хотите оставить других детей без подарков? – укоряюще спросил он. – Значит, у вас подарки будут, а у остальных нет? Как-то нечестно получается.
– А мы... мы можем вообще без подарков, – нашлась Маринка. Конечно же, ей ужасно хотелось получить игрушечного тигрёнка, о котором она так подробно писала в письме. Ой, сколько времени ушло на то, чтобы старательно вывести эти неровные прыгающие буквы! Но сейчас ей было слишком жутко, чтобы вспоминать о каком-то тигрёнке. Хотелось просто унести ноги и больше не думать об этом странном разговоре. Ну вот есть же какая-то смутная фальшь в этом «Дедушке Морозе»...
Лёня внезапно поддержал Маринку:
– Если нужно по-честному, тогда мне не надо никакого подарка, обойдусь... – И тут же добавил: – Но вот если бы мы даже пошли помогать, всё равно нельзя без разрешения. Надо у мамы спрашивать... Мы, знаешь, сейчас спросим! Только она скажет «нет».
Неужели он не понимает?! Маринка хотела пнуть его, но вдруг сообразила, что он решил улизнуть отсюда таким способом. А ведь здорово придумано!
Однако Дед Мороз только покачал головой:
– Но ведь мама ни за что не поверит, что я пришёл к вам и попросил о помощи. Как ты докажешь, что видел меня? Придётся и мне идти с тобой. А ты думаешь, всем взрослым можно меня видеть? Детям я ещё способен показываться, а вот со взрослыми далеко не всегда получается. Они же давно выросли. Они больше не верят.
У Маринки часто, гулко стучало сердце, и его, наверное, даже было всем слышно. Она пришла в такое отчаяние, что была готова удариться в слёзы. Но ведь Лёнька не плачет, хотя он младше, так как же ей показывать слабость... Может быть, просто взяться за руки, сорваться с места и убежать? Вдруг он не догонит их? У него же такая тяжёлая шуба да ещё и посох в придачу... Ну а если догонит? Они же маленькие, а он большой. Наверное, и бегает быстрее! Мамочки, что же делать?!
И тут Дед Мороз неожиданно поднял взгляд, устремив его на что-то, что было за спинами детей. Его глаза расширились, как от испуга, и он невольно сделал шаг назад. Маринка и Лёня рывком повернулись. Бронзовый человек, сидящий на постаменте памятника, медленно выпрямлялся, и снег постепенно осыпался с его головы и плеч. Бронзовая рука потянулась к лежащему на коленях букету замёрзших красных гвоздик и бережно переложила его на постамент. Туда же перекочевал и бронзовый шлем, который человек держал в другой руке. После этого человек неторопливым движением поднялся на бронзовые ноги и немного скованно сошёл на землю, прямо в неглубокий сугроб. Это выглядело так, будто, пока он сидел в виде памятника, у него затекло всё тело, а теперь нужно было слегка размяться, чтобы восстановить форму. Маринка зачарованно разглядывала бронзовую гимнастёрку с бронзовыми наградами, бронзовое лицо с живыми, но такими же бронзовыми глазами, бронзовые кудри, на которых, как седина, белели снежинки...
– Лёнька, он ведь живой... – онемевшими губами прошептала Маринка. – Совсем как мраморный мальчик в книжке «Мэри Поппинс»...
– И как памятник в мультике про Нильса и гусей... – ошеломлённо просипел Лёня. – Тот ещё ужасно топал по улице своими большущими ногами: бу-ум, бу-ум...
Бронзовый человек медленно обвёл взглядом присутствующих, оценивая разыгравшуюся перед ним сцену, глубоко вздохнул и сделал несколько неспешных шагов вперёд, оказавшись между детьми. Он совсем не топал, как тот памятник из мультика, он двигался тихо и аккуратно, а его бронзовые солдатские сапоги зарывались носами в поскрипывающий снег. Маринка и Лёня, не сговариваясь, задрали головы и уставились на человека. Он был не такой уж и высокий, куда ниже, чем Дед Мороз. Маринка даже мысленно сравнила его с мамой и решила: нет, никак не выше мамы. Это обстоятельство почему-то успокоило её. Странный Дед Мороз сейчас казался ей гораздо страшнее, чем этот оживший бронзовый человек.
А человек неожиданно опустил руки детям на плечи – одну на Маринкино плечо, а другую на Лёнино – и участливо наклонился, приближая лицо к их лицам.
– Ну что, ребятки? Замёрзли, небось? – совершенно человеческим мягким голосом спросил он и понимающе улыбнулся, переводя взгляд с мальчика на девочку и обратно. – Удрали от мамы, заигрались, конечно... А сушиться не нужно, что ли? Ведь заболеете – придётся дома сидеть. Разве это здорово будет?
Его лучистые бронзовые глаза тоже улыбались. Этот добрый взгляд показался Маринке знакомым и окончательно её покорил. Она больше ничего не боялась, и её сердце постепенно умеряло свой торопливый, испуганный стук.
Бронзовый человек выпрямился, но не снял руки с детских плеч. Ладони были приятно тяжёлыми, надёжными, они как будто обещали защиту. Лёня и Маринка оказались в безопасности. Этот непонятный Дед Мороз один, а их трое против него.
Взгляд бронзового человека остановился на фигуре Деда Мороза, поражённо замершего в отдалении. Лицо у того сильно побледнело, даже посерело, и только на щеках пылали неестественные красные пятна. Чёрные брови стали ещё заметнее, но теперь почему-то казались нелепыми.
– Вижу, надо нам потолковать с этим товарищем, – сдержанно произнёс бронзовый человек, и в его голосе появились отчётливые напряжённые нотки.
Он шагнул вперёд, навстречу Деду Морозу, и тот чуть-чуть отодвинулся, на глазах теряя уверенность новогоднего волшебника. Он смотрел на бронзового человека едва ли не с ужасом.
А человек сделал ещё один шаг и привычным движением взялся обеими руками за свой ремень, который плотно стягивал гимнастёрку на его крепкой фигуре. Сзади на поясе у него висела кобура пистолета, но она тоже была бронзовой, и кто знает, можно ли было её открыть. В любом случае человек явно не собирался предпринимать никаких угрожающих действий. Может быть, он не хотел пугать Маринку и Лёню. Голос его прозвучал тихо и глуховато, но твёрдо:
– Будьте добры объяснить, что вам нужно от детей.
Фальшивый Дед Мороз попытался заговорить, но у него не получилось выдавить ни звука. Он выглядел по-настоящему жалким перед серьёзным и собранным бронзовым человеком.
– Хорошо, обойдёмся без лишней лжи, – сказал тот очень спокойно, однако в его словах смутно слышалось что-то грозное, как далёкие тихие раскаты грома. – Я настоятельно прошу вас оставить детей в покое. Я даже не требую, я просто прошу: оставьте их, пожалуйста, в покое.
Повисла напряжённая, почти осязаемая тишина. И тут Лёня, который с настороженностью маленького зверька следил за происходящим, вдруг взволнованно заговорил:
– Дяденька, я вспомнил, я вас знаю! Вы совсем не солдат! Вы из фильма, из маминого любимого фильма!
Бронзовый человек помедлил, затем обернулся. В его взгляде, устремлённом на Лёню, больше не было той строгости, с которой он обращался к «Деду Морозу». Этот взгляд был пронизан бесконечным вниманием.
– Я из жизни, парень, – негромким глубоким голосом отозвался бронзовый человек, и на его лице внезапно снова зажглась мягкая, немного застенчивая улыбка. Он вдруг с прежней по-отцовски заботливой интонацией воскликнул: – Да что вы стоите – бегите же к маме! Давайте-давайте, а то совсем закоченеете. Ступайте, не бойтесь, вам надо скорее сушиться и греться. А обо мне можете не беспокоиться. Будем жить, ребятки! Будем жить!
Он прощально махнул бронзовой рукой, и Маринка с Лёней, вновь обретя способность двигаться, с широкими жизнерадостными улыбками помчались туда, где в последний раз видели маму с тётей. Маринка на бегу оглянулась и увидела на фоне неба тёмную невысокую фигуру бронзового человека, который, решительно расправив плечи, стоял напротив «Деда Мороза» и молча смотрел, как тот медленно отступает, путаясь в длинных полах шубы и увязая в снегу...
– Хороший этот бронзовый, правда? Он мне ужасно понравился! – возбуждённо пропыхтела Маринка. – Только про какой это фильм ты говорил?
– Ну про мамин, тот самый! – стал горячо объяснять Лёня. – Она ещё всегда, когда смотрит, начинает плакать, помнишь? И я думал, что плохой это фильм, раз так...
– Дурачок ты, всё наоборот! Разве от плохого фильма заплачешь? От него ругаются, а не плачут!
Мама издали заметила, что дети несутся к ней со всех ног, и встревоженно бросилась навстречу.
– Что случилось, от кого вы убегали? – вскрикнула она, судорожно сжимая в объятиях сразу обоих. – Он вам ничего не сделал? Ну отвечайте же!
– Тише, погоди, пусть они хоть отдышатся, – вмешалась тётя, которая хоть и забеспокоилась, но при этом сохранила присутствие духа.
Перебивая друг друга, Лёня и Маринка взволнованно затараторили:
– Там Дед Мороз был, самый настоящий! Точней, мы так сначала подумали!
– А ещё был живой памятник, он разговаривал и даже улыбался!
– И прогнал Деда Мороза, потому что Дед Мороз оказался плохим, и хотел взять нас с собой, и очень напугал!
– Это он тебя напугал, а меня нет!
– А кто из нас первый испугался? Разве не ты?
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Так, стоп! – решительно подняла руки мама. – Помолчите, пожалуйста, иначе наглотаетесь холодного воздуха, и у вас разболится горло. А ну-ка по порядку! Какой ещё Дед Мороз, какой памятник? Кто кого напугал и прогнал? Куда вы уже успели забраться?
– Никуда мы не забирались! – рассердилась Маринка. – Этот странный Дед Мороз сам к нам прицепился. А брови у него чёрные, страшные – ух! Ясное дело, он ненастоящий. А памятник спустился к нам и защитил, а его отругал. И правильно, за дело! Нечего приставать, вот так!
Мама явно была сбита с толку:
– Постой-ка, памятник? Памятник отругал?
– Да мы уже сто раз тебе сказали! – возмутился Лёня. – Он из бронзы такой, и на нём форма солдата (только это не солдат), и ты его даже знаешь, ведь он из твоего фильма, хотя сказал, что вообще-то из жизни...
– Ничегошеньки не поняла, – обречённо вздохнула мама, вызвав у детей новый возглас негодования. – Что это хоть за фильм-то?
Маринка оглянулась на Лёню как на самого осведомлённого, и он нахмурился, подбирая слова, а затем вдруг просиял, сообразив что-то:
– Я знаю, ты сейчас мигом вспомнишь! Там ещё песня была такая весёлая! – Он набрал побольше воздуха и с ходу затянул припев: – Раскудрявый клён зелёный, лист резной...
– Ой, теперь и я вспомнила! – обрадовалась Маринка.
– Да это же «Смуглянка», – растерянно пробормотала мама. – Значит, этот ваш таинственный фильм – «В бой идут одни “старики”». Но памятник-то здесь причём?
Тётя недоверчиво взглянула на неё:
– Так ведь в этом парке стоит памятник Быкову и военным лётчикам. Ты разве не знаешь?
А Лёня внезапно обернулся к Маринке:
– Послушай, а вдруг этот Дед Морозище осмелел, когда мы убежали? Он же такой большой, да ещё палка у него...
– Посох, – машинально поправила Маринка.
– Ну посох! А вдруг он взял этот свой посох – и как даст! Ведь тот бронзовый не такой уж высокий, а ещё совсем нестрашный, потому что добрый... Вдруг мы зря убежали? Они там, может, дерутся!
Маринка хотела сказать, что бояться тут нечего и что на самом деле «Дед Мороз» окончательно струсил, а не осмелел. Но после слов Лёни ей тоже стало как-то тревожно.
– Мам, пошли! – воскликнул мальчик и отчаянно потянул её за руку. – Скорей пошли, мам, нам надо спешить!
– Куда спешить?
– Ну давай же, двигайся, а то не успеем! Маринка, помогай мне!
Девочка с готовностью схватила за руку тётю, и они с братом потянули недоумевающих женщин за собой.
Когда они оказались на месте, Маринка осмотрелась и вздохнула с облегчением. «Дед Мороз» уже куда-то подевался, а бронзовый человек вернулся на постамент и спокойно сидел на крыле, слегка опираясь руками на колени. Он был совершенно неподвижен и даже не оглянулся, когда они подошли.
– Уф, ничего не случилось. Вот хорошо! – обрадовался Лёня. – А это, мам, и есть тот бронзовый. Он и вступился за нас.
Мальчик ожидал серии новых нелепых вопросов, однако мама лишь молчала и долго-долго вглядывалась в лицо тому, кто находился на постаменте.
– О господи, он же точь-в-точь как в фильмах, – наконец выдохнула она каким-то странным сдавленным голосом.
Лёня заметил её повлажневшие глаза и убито пробормотал:
– Ну вот, она снова плачет. Я так и знал.
Маринка шмыгнула носом:
– Кажется, я тоже плачу...
– Ох уж эти девчонки, – совсем по-взрослому подосадовал Лёня и деловито осмотрел бронзового человека. – Гляди-ка, Марин, шлем-то он взял, а цветочки позабыл!
С энтузиазмом подскочив к памятнику, он начал собирать рассыпавшиеся гвоздики. Некоторые из них упали с постамента и алели в снегу.
– Вот, мам, держи, – решительно заявил Лёня и сунул букет ей в руки.
Некоторое время она растерянно держала гвоздики, словно не зная, что с ними делать. Дети едва ли могли бы припомнить случай, когда мама была в таком же замешательстве. Но потом она заметила ободряющий взгляд тёти, подошла к памятнику и аккуратно, бережно положила гвоздики бронзовому человеку на колени. Положила так, чтобы казалось, будто он придерживает букет одной рукой. Маринка внимательно смотрела на него и ждала, что он вот-вот поправит цветы, скажет что-нибудь ободряющее, а может, даже улыбнётся, как тогда. Но он почему-то не шевелился.
– Лёнь, – шепнула брату Маринка, – но ведь нам же не показалось, правильно? Всё это было?
– Ну конечно! – с неподдельным удивлением вытаращился на неё тот. – На нём же снега нету, а раньше был, но он его стряхнул. А ещё вон следы повсюду. Даже от того Деда Морозища. Ну и цветы, конечно... Так ведь он нам помог, а теперь отдыхает. А как ещё может быть?
– Точно, – сообразила Маринка. Она чуть-чуть подумала и неуверенно пробормотала: – Только давай лучше не будем опять про это рассказывать. Они и так не поняли. А мама ещё и расстроилась.
И как раз в этот момент мама их позвала:
– Дети, подойдите вот сюда, поближе. – Сейчас она уже овладела собой и была гораздо больше похожа на саму себя. – Посмотрите хорошенько на человека, которого изображает этот памятник. Его звали Леонид Быков.
– Вот здорово, имя как у меня! – не преминул восхититься Лёня.
Мама неожиданно улыбнулась:
– Да, совсем как у тебя. И я хочу, чтобы вы запомнили Быкова, потому что он был очень хорошим человеком. Настоящим человеком.
– А теперь нет? – уточнила Маринка, которую насторожило слово «был».
– А теперь... его самого нет, – поправила мама, и её улыбка превратилась в грустную и немного отстранённую.
– Как это его нет? Но ведь мы... – начала было Маринка, однако тут же прикусила язык. Сама же хотела, чтобы они молчали о том, что видели! И вот так оговорилась!
– Он есть, мам, – упрямо сказал Лёня. – Он всё равно есть.
Маринка при этих словах незаметно покосилась на памятник.
Тут мама тряхнула головой и решительно воскликнула:
– Ну да ладно, хватит на сегодня печалей! Давайте-ка лучше возвращаться домой. Уже темнеет, скоро Новый год, а нам ещё столько предстоит сделать!
Они все вместе двинулись в обратный путь, и снежинки всё так же кружились в воздухе, плавно опускаясь на землю. Они сыпались уже не мелкой искрящейся пудрой, а целыми хлопьями, которые мягко ложились на плечи бронзового человека и путались в кудрявых волосах. Он неподвижно сидел на крыле и задумчиво смотрел куда-то далеко вперёд, словно стремился заглянуть в будущее.
09.12.2015 – 10.12.2015
